Оккупация в Гостагаевской: как это было.

Читаем и  никогда не забываем , что только благодаря подвигу всего народа в Великой Отечественной войне над нашими головами сейчас сияет чистое  небо... Однако современная молодежь мало знает как проходила оккупация и что это такое. Газета "Черноморка" подготовила обширный материал на эту тему, в котором приведены воспоминания очевидцев того страшного и трагического времени для всей страны.

Из материалов статьи газеты « Черноморка».

ВИКТОР Бурлуцкий (1932 г.р.) вспоминает: «Жители Гостагаевской всё больше убеждались, что оккупации не миновать. Заговорило чувство самосохранения. Люди резали свиней, солили мясо, сало, топили жир. В огородах копали схроны, где прятали продукты питания, отрезы, ценные вещи. Наш сосед выкопал яму прямо в хате, и поместил туда корову. Скупались спички, соль, мыло, керосин. Над жителями повисло ожидание чего-то непредвиденного…»

Подразделения румынских и немецких войск вошли в станицу 30 августа 1942 года.

В НАРОДЕ говорят: «Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать». Для абсолютного большинства жителей станицы первые трое суток оккупации были самыми тяжёлыми и страшными. «Обшарили» почти каждый дом. Забирали продукты, хорошую одежду и другие ценные вещи. Учитель Иван Фёдорович Собко (1929 г.р.) рассказывал: «Старик Ивченко очень не хотел отдавать поросёнка. Он уцепился за тележку, на которой его увозили. Немецкий солдат хладнокровно выстрелил в голову старику. Присутствующие женщины и дети в ужасе оцепенели, затем раздались крики, плач…».

И. Собко рассказывал, что в первые дни оккупации, румыны днём ходили мимо их дома и заметили, что в семье есть две девушки. 16 и 18 лет. Мать, предвидя недоброе, вечером тайком отправила дочерей к тётке. И вот ночью оставшиеся в семье проснулись от сильного стука в дверь. Ломились румынские солдаты. Мать выбила окно и убежала.

Вера Нежмакова (урождённая Терещенко, 1919 г.р.) свидетельствовала, что в первый день оккупации женщин, девушек и даже девочек 12 лет из колхоза им. Тельмана согнали в здание школы, где их массово насиловали.

С ПЕРВЫХ дней оккупации станичники испытали на себе ещё одну реальность войны. Гостагаевская находилась в прифронтовой зоне. В районе Новороссийска, а с мая 1943 года и на Голубой линии, шли упорные бои. Поэтому в станице располагались значительные силы оккупантов. Большинство хат использовались для размещения личного состава. Для офицеров выбирались хаты получше. А хозяевам разрешалось ютиться в одной комнатушке или же в подсобных помещениях во дворе. Но были случаи, когда станичников совсем выгоняли со своего подворья.

В. Нежмакова (до оккупации она работала секретарём сельского совета) рассказывала, что уже в первый день оккупации немцы собрали всех мужчин станицы. На этом собрании была избрана рада и атаман станицы. Колхозы были ликвидированы, а на территориях бывших колхозов избраны старосты. Началось формирование полиции.

В ст. Гостагаевской были поставлены на учёт члены семей коммунистов, советского и комсомольского актива с 16-летнего возраста, а также те, кого по какой-либо причине считали опасным для нового порядка и предупредили: «Если убьют в станице немца, то 150 человек, из поставленных на учёт, будут расстреляны». Станичники знали, что это не просто слова. Через неделю после захвата станицы, 7 сентября, были арестованы 18 человек. Их подвергли истязаниям, затем вывели на окраину станицы и расстреляли.

ВСЁ трудоспособное население от 14 до 60 лет, в принудительном порядке, привлекалось  на строительстве дорог , на обустройстве аэродрома, на строительстве укрытий от бомбёжек.

ОККУПАНТЫ боялись партизан и предпринимали меры предосторожности. Организовывали проверки, облавы.

ГОРЕ и страдания были почти в каждом доме. Но самым страшным актом насилия была казнь 134 человек в душегубке, а также смерть нескольких десятков детей до 14 лет, у которых немцы выбрали кровь для своих раненых солдат и офицеров. Об убийстве людей в душегубке говорится в акте Варениковской комиссии от 1 апреля 1944 года.

25 ноября 1942 года немецкие жандармы начали арестовывать гостагаевцев целыми семьями. К дому подъезжали подводы. Под предлогом эвакуации в Германию предлагали брать с собой ценные вещи. Семьи увозили в здание горшечного магазина (находился поблизости от современной конторы агрофирмы «Гостагаевская»). Вещи, продукты и животных фашисты растаскивали. Свезя в здание 134 человека взрослых и детей, фашисты держали их три дня в холодном, сыром здании, не давая ни есть, ни пить. 26 ноября 1942 года комендант приказал всем сдать ценные вещи и деньги. Затем производили обыски и, не сдавших деньги, палачи подвергали жестоким избиениям.

27 ноября 1942 года во двор подъехала машина душегубка, и всех начали впихивать в нее. Для того чтобы больше набить машину людьми, их раздевали до полуголого состояния. Плачущих детей немцы хватали за руки, ноги или голову и бросали в душегубку.

В акте приводится показание очевидца этих событий Екатерины Пелешко: «Когда приехала душегубка, женщины начали плакать, рвать на себе волосы, просить и умолять садистских душегубов о пощаде, спасти хотя бы детей. Дети начали кричать, прячась и прижимаясь к груди матерей, но изверги были неумолимы. Для того, чтобы заглушить истерический плач женщин и крики детей, они включили моторы автомашин, заглушая последние вопли…». Первая в душегубку была брошена годовалая девочка Лилия Сабинина. В тот день было казнено 134 человека, в том числе 27 детей. 

Душегубки с погибающими в страшных муках людьми шли до хутора Чембурка. На хуторе были каменоломни, где добывался камень, и выжигалась известь. В одну из каменоломен и сбрасывали трупы погибших гостагаевцев.

Вот что рассказал житель Чембурки Александр Задорожный (1935 г.р.): «Подъехала машина к известковой яме. Мы жили поблизости. Мне захотелось подойти поближе, посмотреть, но немец стал стрелять из пистолета. Я убежал. Наблюдали от дома. Сбрасывали трупы. Некоторые, видимо были в нижнем белье, белое развевалось на ветру. Взрослые выяснили, что это с Гостагаевской в душегубках привезли загубленных людей. Моя мама решила выяснить, нет ли там её родственников. Вечером, когда стемнело, мы пошли с ней к известковой яме. Плача, она пыталась в куче трупов определить, нет ли родственников. Было темно, плохо видно, и мы без результата вернулись домой».

Вера Петренко (1919 г.р.) вспоминала: «Немцы трупы почти не прикапывали. По ночам их растаскивали собаки. Когда трупы стали разлагаться, староста собрал нас, несколько женщин, и мы засыпали их слоем земли».

.Вот что рассказала В. Тарабан: «Подъехала большая грузовая машина, похожая на современный рефрижератор. Отец у меня был грамотный. Он сказал – это душегубка и заплакал. Вывели людей: женщин, детей стариков. И стали раздевать почти догола. Открыли металлические двери кузова машины. Поставили лестницу и стали людей заводить. Детей некоторых бросали в машину.

И ЕЩЁ одно ужасающее событие произошло к концу оккупации. В акте Варениковской комиссии говорится: «Незадолго перед отступлением фашисты врывались в дома и силой забирали детей до 13 лет. К утру 20 сентября 1943 года фашистские изверги собрали в комендатуре 40 детей. У комендатуры происходила душераздирающая сцена. Дети плакали, матери рвали на себе волосы. Слезы не смягчили фашистских палачей упырской породы. Всех детей отвезли в военный госпиталь станицы Старотитаровской Темрюкского района, где лежали раненые офицеры-вурдалаки.

Начальник немецкого военного госпиталя приказал ввести детей в специальную комнату. Там у них выкачали кровь. Когда детей выносили из комнаты, они были мертвенно бледными не шевелились. Вскоре их трупы были вывезены за околицу станицы. В их числе были: Евдокия Пирогова (13 лет), Варвара Пирогова (11 лет), Лидия Гордиенко (13 лет), Николай Гордиенко (13 лет), Нина Процко (3 года), Валентин Головко (5 лет), Мария Солопон (3 года), Григорий Солопон (6 лет)».

Удалось выяснить у жителей станицы, что детей забирали два или три раза и забирали прежде всего детей, оставшихся без родителей – беженцев из Новороссийска и из других мест.

УТРОМ 23 сентября станица Гостагаевская была освобождена.

Перед тем, как оставить станицу, оккупанты убрали кресты и надгробия на своем кладбище, которое они устроили прямо в станичном парке. Группа немецких подрывников взорвала несколько объектов.

В. Бурлуцкий. «23 сентября с востока вошли советские войска. Какая-то старушка сквозь слёзы запричитала: «Мои ж вы, сыночки! Пришли! Как мы вас ждали! Немцы нас убивали и душили в душегубках!» Один из проходивших солдат обнял её и сказал: «Не плачь мать. Мы уже пришли, тебя больше никто не обидит».